ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Фрай Луис де Леон — одна из самых замечательных фигур в
духовной жизни Испании XVI века. Поэт, богослов, мистик, филолог, религиозный
деятель — вот немногие только стороны его личности. «Нашим величайшим
лирическим поэтом классической эпохи» назвал Фрай Луиса Мигель де Унамуно,
крупнейший испанский писатель и философ XX века, один из основателей
европейского персонализма. И это верно даже не столько в отношении собственно
лирических его произведений, сколько в отношении замечательных, проникнутых
истинной поэзией философско-мистических сочинений, лучшим из которых вне
всякого сомнения является представляемая здесь книга «Об именах Христа». Мы
мало знакомы с испанской мистикой. Разве что, благодаря опубликованным недавно
работам Д.М. Мережковского[MVV1],
можем вспомнить кое-что о св. Тересе де Хесус и Сан-Хуане де ла Крус (Святой
Иоанн Креста). А ведь св. Тереса — старшая современница Фрай Луиса, который под
старость интенсивно общался с её последовательницами, а с одной из них — Аной
де Хесус — пережил целый духовный роман. О влиянии, которое оказал Фрай Луис на
своего младшего современника — св. Хуана де ла Крус — уже немало сказано
Франсиско Гарсиа Лоркой, братом и биографом великого Федерико[MVV2].
А между тем сравнение мистики испанской и бурно развивавшейся с начала второго
тысячелетия нашей эры и вплоть до наступления нового времени, и известной у нас
при этом намного лучше, мистики германской[MVV3]
могло бы быть весьма поучительным. И это если оставить в стороне то громадное
удовольствие, которое получаешь от чисто литературных достоинств великолепных
произведений Фрай Луиса.
_______________________
Луис Понсе де Леон родился в конце 1527 года в
местечке Бельмонте (область Куэнка в Арагонской Ла-Манче) в один год с Филиппом
II, королём, которому суждено было расширить до наибольших пределов земли,
подчинявшиеся испанской короне. Семья его принадлежала к служилому дворянству
средней руки, пользовалась определённым весом при дворе и часто переезжала из
города в город в связи с новыми назначениями отца семейства. Четырнадцати лет
Луис поступает в Саламанку — один из самых знаменитых европейских университетов
— и приступает к изучению канонического права. Очевидно, религия уже издавна
привлекала его, потому что уже в следующем, 1543 году, он поступает послушником
в августинский монастырь, а ещё через год уже принимает монашество. Отсюда и
частичка ‘фрай’ в его традиционном литературном имени. Fraile (исп.) — ‘брат, монах’. Брат Луис... При этом молодой
августинский монах продолжает интенсивно учиться. Философию он изучает в родном
монастыре у П. Хуана де Гевары, богословие — в Саламанке, у Доминго де Сото,
так что вскоре и сам уже может обучать теологии братьев-августинцев, а в 1561
году занимает в университете кафедру богословия, которую и возглавляет до самой
смерти, исключая драматические эпизоды своей жизни, о которых мы ещё будем
говорить. Разумеется, этому предшествуют необходимые учёные звания: бакалавра
(1558), лиценциата и магистра (1560).
Фрай Луис со всей серьёзностью
предаётся изучению Священного Писания. Для этого ему приходится усердно
заняться древне-еврейским языком, что было в те поры в Испании отнюдь не безопасно. (Вспомним, хотя бы,
многочисленные гонения на иудеев. Через несколько лет с целью компрометации Фрай Луис будет облыжно обвинён в
наличии еврейских предков по материнской линии). В результате он натыкается на множество ошибок в каноническом латинском
переводе Библии — Вульгате — и пытается открыто об этом
говорить. Ко всему прочему он — поэт — делает испанский перевод «Песни песней»,
двух псалмов и книги Иова. Возмущённый вой оппонентов раздаётся в ответ. Канонические предпосылки для обвинения
Фрай Луиса имелись. Одним из самых знаменитых актов контрреформации было запрещение
индексом папы Павла IV в 1559 году
переводов Библии на “народные языки”. На это наложилась борьба двух партий в
Саламанке — доминиканцев, сторонников ограниченно-ортодоксального подхода к богословию и схоластики, с
одной стороны и августинцев с их склонностью
к мистике с другой. Обе стороны апеллировали к суду священной инквизиции. На
тот момент сильнее оказалась партия
противников Фрай Луиса; особенно большую роль в его осуждении сыграл некий Леон
де Кастро, профессор греческого в той же Саламанке. Короче говоря, с 1572 по
1576 год Фрай Луис проводит в
застенках инквизиции.
К
Святой Инквизиции Фрай Луис относился трепетно. Когда-то он сам обратился в
трибунал, усомнившись в правоверности некоторых высказываний своего ближайшего
друга — Бенито Ариаса Монтано, тем же трибуналом угрожал постоянно и своему
главному противнику — Леону де Кастро. А потому сомневаться в справедливости
приговора над собой он не мог и во всём видел только “зависть и клевету”
противников. Однако время заточения в тюрьме инквизиции в Вальядолиде стало для
Фрай Луиса одним из замечательнейших эпизодов в его, не слишком-то богатой
событиями жизни, потому что именно там создал он многие знаменитые свои
произведения, и в том числе первую часть выдающегося сочинения «О именах
Христа». Ведь и в иные времена так нередко заточение в тюрьму физическую
становилось лишь поводом для высвобождения духа и воспарения его в области
иные...
В
1576 году все обвинения с Фрай Луиса были сняты, он восстановлен на кафедре и
вновь занимается библейским богословием. Легендой стали слова, которыми начал
опальный магистр свою первую лекцию после возвращения в родной университет: «Dicebamus hesterno die...», то есть:
«Вчера мы говорили...», как будто годы, проведённые в вальядолидских подвалах
есть нечто столь несущественное, что на них можно попросту не обращать
внимания. Однако на этом раздоры в университете не прекратились. Через
несколько лет Фрай Луис был привлечён ещё к одному процессу, что, впрочем, уже
почти никак не отразилось на его судьбе. С точки зрения внешней, о карьере
говоря, жизнь брата Луиса закончилась весьма удачно: в ордене августинцев он
пользовался очень большим уважением и в 1591 году — в год смерти — вначале
удостаивается звания генерального викария ордена, а затем, по иронии судьбы —
за девять дней до смерти — избирается провинциалом (главой монастырского
округа) августинцев Кастилии. Умер он 64 лет и до последних дней не прекращал
учёных занятий, деятельно руководя кафедрой в Саламанке.
И при всём этом отнюдь нельзя назвать Фрай Луиса
человеком однозначным. Весьма характерно, что не было предпринято ни одной
попытки канонизировать его. При внешне тихой жизни и меланхолическом
темпераменте душа его находилась в состоянии перманентного кризиса, постоянно
переживала мучительную борьбу страстей. Не даром же так высоко ценил Фрай Луиса
Мигель де Унамуно с его теорией перманентной “агонии”, в которой должен
находиться человек, чтобы приблизиться как-то к разрешению глубинных проблем
бытия. Но ведь Фрай Луис-то боролся всю жизнь за противоположное, стремился
обрести в душе мир и покой... Недоверчивый, склонный к страхам и предчувствиям,
он находит успокоение только в богообщении, общении с немногими избранными
друзьями и природой. И тут, кроме молитвы и участия в церковной службе, более
всего послужил ему язык, язык, понимаемый мистически в качестве одного из
важнейших средств для восхождения к Богу. И Фрай Луис дерзает использовать язык
не только для молитвенного взывания к Всевышнему, но и для выражения
сокровеннейших своих мыслей. Так появляются огнедышащие, устремлённые к небесам
стихи, так появляется книга «О именах Христа» — главное произведение в жизни
своего автора. Фрай Луис уединяется в своей келье или в келье своего друга,
слепого музыканта Франсиско Салинаса, нередко удаляется из сутолоки Саламанки в
принадлежавшую монастырю августинцев пригородную усадьбу Ла Флеча, где и
предаётся своим меланхолическим размышлениям, отдаётся сжигавшей его душу
борьбе с самим собой, порой выливавшейся в изумительные строки, которыми не
перестаёшь восхищаться, а только вчитываешься и вчитываешься в них,
зачарованный тихой магией богослова из Саламанки.
* * *
При переводе мне хотелось сохранить несколько архаичный
стиль Фрай Луиса. Мы должны учитывать,
что испанская литература
в это время
только-только обратилась к
использованию разговорного кастильского языка взамен традиционной
латыни. Язык Фрай Луиса, в общем-то, прост, насколько это возможно при
обращении к столь сложным и ответственным темам, и близок к народному, но
вместе с тем насыщен богословской терминологией, многочисленными вставными и
придаточными предложениями, повторами. Следует понимать, что это — осознанный
приём, нередко используемый в “риторической” по определению специалистов[MVV4]
прозе, предназначенной как бы для прочтения вслух или проговаривания про себя,
и этим близкой к поэзии. Богата книга и библейскими цитатами. В публикуемом
переводе все они приведены в соответствие с каноническим русским переводом
Библии. В ряде случаев это привело к небольшим смысловым отступлениям от
авторского текста, равнявшегося, естественно, в первую очередь на латинский
перевод или же древнееврейский оригинал. В остальном близость к авторскому
тексту мне хотелось по-возможности сохранить. Остаётся надеяться, что книга
Фрай Луиса встретит благосклонный отклик у заинтересованного читателя.
Михаил Владимиров
17 февраля 1994 года
__________________________________