МАГИСТРА
БРАТА
ЛУИСА ИЗ ЛЕОНА
книга
первая
О
ИМЕНАХ ХРИСТА
Дону Педро Портокарреро[MVV1] ,
члену Совета
Его Величества и
Совета
Святейшей Инквизиции.
Из бедствий нынешнего
времени, которые, как представляется нам, многочисленны и тяжелы зело, есть
одно, досточтимый сеньёр, из тягчайших, и заключается оно в том, что стало для
людей ядом то, что служило извечна врачебным снадобьем и утешением; и это есть без
сомнения ясный признак приближения конца света и близости мира к смерти,
которая входит уже в жизнь. Известно ведь, что Писание, которое мы называем
Святым, было записано пророками по Божьему вдохновлению, чтобы служить нам
утешением в трудах жизни сей, быть чистым и верным светочем среди потёмок её
ошибоки заблуждений, и чтобы для язв, которые образуются в наших душах из-за
наших же собственных грехов и перенесённых нами страданий, находили бы мы там,
как в самой превосходной аптеке, наилучшее лекарство. И поскольку сотворил
Господь Писание для этой всеобъемлющей цели, совершенно очевидно, что и
употребляться оно должно было всеми и повсеместно, а потому и написано оно было
самыми простыми словами на языке, который в то время был общеупотребительным у
народа, воспринявшего Писание
первым. А уже
затем, когда вместе
с благой вестью
Иисуса Христа разошлось
и распространилось это сокровище среди людей, было оно переведено на
многие языки, почти что на все из
употреблявшихся широко в те времена, дабы смогли им насладиться все. И
случилось так, что в первые времена Церкви и многие годы спустя было большим
грехом для каждого из верных не заниматься усердно изучением и чтением
Божественных Книг. И клирики, и те, кого мы зовём мирянами, как учёные, так и
те, кто едва разбирал по складам, уделяли этим занятиям столько внимания, что
прилежание людей простых подстёгивало усердие тех, кто являлся учителем по призванию[MVV2] , — я имею в
виду священников и епископов, которые по обыкновению читали в своих церквах
народу Святое Писание почти что целыми днями, с тем чтобы частное чтение,
которым каждый занимался у себя дома, освещённое светом публичного исповедания
и как бы направленное устами учителя, было очищено от ошибок и наставлено на
путь всё возрастающих успехов. И успехи эти, по истине, были велики, когда
управление было хорошим; и плоды были достойны посева, и это известно всем, кто
знает что-либо об истории тех времён. Но, как я уже говорил, то что так хорошо
само по себе, и что было так полезно в те времена, может послужить ныне, как
показывают многие печальные события наших веков и опыт наших великих несчастий,
лишь источником многих бед[MVV3] . И тогда
те, кто управляет Церковью, после долгих размышлений приняли, вынужденные
обстоятельствами, точное и обязательное к исполнению постановление,
предписывавшее не выпускать книги Священного Писания на простонародных языках[MVV4] , так чтобы
непосвящённые не могли их прочесть; и, в результате, теперешний простой и
необразованный народ либо не ведает о заключённых в этих Книгах богатствах,
либо не может эти богатства как следует употребить.
И если кто-либо удивится, как будто тут и впрямь есть,
чему удивляться, что среди людей, исповедующих одну и ту же религию, одна и та
же вещь в былые времена приносила пользу, а теперь приносит вред, и если
захочет он постичь происхождение этого зла, узнав об его истоках, я скажу ему
для начала, что основных причин тому две: невежество и высокомерие, и более
высокомерие, чем невежество, и что впали мало помалу в эти грехи христианские
народы, забыв о первоначальной своей добродетели. В невежестве повинны те, в
чью обязанность входит изучение и разъяснение этих Книг, а в высокомерии кроме
них и все прочие, хотя и различным образом; ибо одним высокомерие, чванство,
самонадеянность и звание учителей, которое они себе незаслуженно присвоили,
ослепили глаза, чтобы они уже не замечали своих ошибок и не могли понять, что
неплохо бы и им немного подучиться тому, чего они не знают, и что давали обет
знать; а другие таким же образом не только оставили всякое стремление усвоить
как-то эти Книги и содержащиеся в них знаки, но и уверились в том, что и без
того могут их понять и объяснить. Таким образом, народ стал мнить себя
учителем, а те, кто должны были стать учителями, стать ими не смогли, и свет
превратился во тьму, а простые люди при чтении Писания получили возможность
допускать во множестве самые пагубные ошибки, которые стали открываться и
распространяться по свету одна за одной.
К тому
же, если уж клирики предоставили Писание людям несведущим, они могли бы по
крайней мере утвердить его в их помыслах, сознании и представлениях, и тогда
меньше оставалось бы причин для огорчения, ибо учителя уподобились бы небесам,
исполненным силы и богатства, которые исходят от святой Книги, а отсюда с
необходимостью воспоследовало бы и добро для малых сих, ибо они подобны земле,
на которую небеса должны изливаться. Но многие из клириков, напротив, не только
не разбираются в тех священных письменах[MVV5] , но и ни во
что их не ставят, или уж во всяком случае не упускают возможности показать, что
ценят их очень низко, и дурно судят о настоящих знатоках[MVV6] . И обладая
наималейшим интересом к каким-нибудь выспренным и высокопарным вопросам, они
щеголяют званиями магистров богословия[MVV7] , не имея к
богословию никакого отношения; ибо главное для богословия, как это
представляется мне, — это вопросы Школы и Учения, которое прирастает при
посредстве святых, но не смотря даже и на это, пределом и совершенством, и
наивысочайшим предметом для богословия остаётся Священное Писание, к познанию
которого устремляется здесь всё как к необходимой цели. Оставив клириков и
обратившись вновь к простому народу, к тому вреду, который произошёл из-за
того, что народ в своём грехе и высокомерии сделался неспособным к чтению
Божественного Писания, увидим, что отсюда произошёл и другой, отнюдь не меньший
вред; ибо ринулись люди безудержно в чтение множества книг, и часто не только
бесполезных, но и определённо вредных, которых появились в нашу эпоху более,
чем в какую-нибудь другую, как бы силою диавола, по причине отсутствия книг
истинно хороших. И с нами произошло то, что случается с землёй, ибо если не
засеять её пшеницей, то взрастут на ней тернии. И я скажу, что этот второй вред
частию превосходит первый, ибо люди теряют в результате замечательный
инструмент для улучшения самих себя, приобретая взамен другой, сопутствующий им
на путях зла, ибо там находит себе пропитание добродетель, а здесь остаётся
лишь пища для пороков. Потому что, если, как говорит апостол Павел, “худые сообщества развращают добрые нравы[MVV8] ”, то дурная
и вредоносная книга, которая сообщается с читающим её во всякий день и во
всякий час, чего только с ним не сотворит. Или же как может быть, что не
воспримет испорченную и дурную кровь тот, кто употребляет негодную и ядовитую
пищу. И если мы в самом деле захотим взглянуть на всё это со вниманием и быть
при этом судиями беспристрастными, то не сможем не признать того, что именно от
чтения этих извращённых, беспорядочных книг и происходит большая часть тех
печальных изменений и утрат, которые всё продолжают и продолжают обнаруживаться
в наших нравах. И даже тем наклонностям к язычеству и неверию, которые
обнаруживают в них ревностные служители Бога[MVV9] (не знаю, ощущались ли они более, чем теперь,
в какой-либо из веков христианской эпохи) начало, и корень, и причина — книги
эти, по суждению моему. И достойно великого сожаления, что многие простые и
чистые люди блуждают на этом дурном пути и, как бы не зная отчего и почему,
оказываются отравленными и разбиваются напрочь об эту сокрытую от глаз скалу.
Ибо многие из этих дурных сочинений гуляют обыкновенно по рукам молоденьких
женщин и девушек[MVV10] , и это не
остаётся неведомым для их родителей, а в результате оказываются пустыми и
бесполезными все ухищрения по предотвращению этой заразы.
Но
поскольку мне кажется, что всегда полезно и достохвально записывать на бумагу
здравые рассуждения, пробуждающие души и
выводящие их на путь истинный, то по моему разумению необходимо теперь, чтобы
все сочинители, в кого вложил Господь добрые качества и талант для подобного
рода работы, занялись бы ею, повествуя на нашем языке ко всеобщему благу о
различных вещах, либо непосредственно порождённых Святым Писанием, либо
подходящих и соответствующих ему, дополняющих его, насколько это возможно,
удовлетворяя таким образом всеобщую людскую потребность и замещая в то же время
этими сочинениями книги вредные и пустые.
И
хотя, в самом деле, уже потрудились в этом направлении вполне успешно многие
весьма знающие и религиозные лица, и оставили нам множество сочинений,
исполненных блага и чистоты, но многие другие, способные к подобного рода
занятиям, не должны всё же считать всю работу уже совершённой и бросать перо из
рук; ибо даже если напишут что-нибудь все, кто что-нибудь может написать, то и
тогда, всё равно, написанное будет гораздо меньше не только того, что вообще
можно написать о подобных вещах, но и того, что отвечает нашим потребностям,
как по причине великого разнообразия человеческих вкусов и наклонностей, так и
в результате наличия громадного числа сочинений дурных, против которых и должны
быть направлены сочинения благие. И как на поле битвы или при осаде крепостей
во время войны, их изучают со всех сторон при помощи всех ухищрений, которые
нам доставляет воинское искусство, так же должны вести себя и все добрые и
знающие сочинители, помогая друг другу в теперешней сложной и как бы
ощетинившейся башнями обстановке.
Так
я думаю теперь и так же думал всегда. И хотя я и сознаю себя наименьшим из
всех, кто может послужить в этом вопросе Церкви, всё же мне всегда хотелось
послужить ей и в этом, однако же до сих пор сделать мне этого не удавалось по
причине моего слабого здоровья и большой занятости. И если уж так получилось,
что вся моя предыдущая, заполненная трудами и заботами жизнь, не давала мне
возможности исполнить моё намерение, то, как мне кажется, я не должен по
крайней мере упустить случай, предоставивший мне благодаря бессовестности и
злой воле определённых лиц время досуга[MVV11] ; ибо хотя я
и окружён неисчислимыми тяготами, но длительная благосклонность небес,
незаслуженно ниспосланная мне Богом, истинным Отцом всех страждущих, и глас
собственной совести наполнили мою душу таким миром, что я не только в деле врачевания
своих душевных недугов, но и на пути познания истины добился теперь и способен
отныне достигнуть впредь таких результатов, о которых раньше не мог и
помыслить. И Господь превратил эту работу в свет и спасение для меня, и
посредством рук, желавших причинить мне зло, ниспослал мне благо. И я бы не
ответил на эту чрезвычайную и удивительную милость должным образом, если бы не
попытался теперь в доступной мне форме, сознавая всю скудость своего дарования
и своих сил, исполнить то, что, как мне представляется, необходимо для блага
верных Его.
И вот как раз к этому
случаю мне пришли на ум некоторые рассуждения, которым предавались между собой
несколько лет тому назад трое молодых людей из моего ордена[MVV12] , причём
двое из них — люди большого ума и больших способностей, касательно имён, коими
называется в Священном Писании Иисус Христос; об этом мне рассказал некоторое
время спустя один из них, а я решил запомнить эти рассуждения, показавшиеся мне
не лишёнными интереса. Ну а теперь, когда я решился написать нечто, способное
послужить ко благу людей Христа, то счёл, что было бы достойным выбором и
добрым предзнаменованием начать с Его святых имён, тем более, что это так
полезно для читателей и так приятно для меня; потому что если Христос, Господь
наш, является как бы источником или, точнее сказать, океаном, заключающим в
себе все добрые качества, которыми обладают люди, то даже и прикоснуться к нему
или, если мне позволено будет так выразиться, рассыпать перед взором читателей
все эти сокровища, будет занятием добрым и полезным, как никакое другое. Ибо у
всякого благомыслящего человека познание Бога должно предшествовать познанию и
осознанию всех прочих вещей, потому что в Нём заключена основа их всех и как бы
цель, к которой христианин устремляет все свои помышления и дела; и, таким
образом, главное, что должно утвердиться в нашей душе, — это стремление ко
Христу и, в следствие этого, стремление к познанию Его. Ведь в том-то и
заключается истинная мудрость, чтобы как можно больше знать о Христе, и это в
самом деле наивысшая и наивосхитительнейшая из всех видов мудрости; ибо,
постигая Его, мы постигаем все сокровища Божественной Премудрости, сокрытые в
Нём по словам апостола Павла[MVV13] ; постигаем
всю бесконечность любви, которую питает Бог к людям, и Его величие, и бездонную
глубину Его наставлений, и огромную мощь Его непобедимой силы, вместе со всеми
прочими достоинствами и совершенствами, пребывающими в Боге и открывающимися, и
расцветающими, как нигде, в образе Христа. И все эти достоинства или большая их
часть откроются нам, если мы постигнем силу и значение имён, которые Святой Дух
даёт Христу в Священном Писании; ибо эти имена подобны тем кратким числам[MVV14] , в которых
Бог чудесным образом сокрыл всё, что может постичь человеческий ум, если следует
это ему постигать.
Итак, всё, о чём
говорилось тогда, восстановил я в своей памяти, и почти в том же самом виде, в
каком рассказали об этом мне, записал, так чтобы всё по возможности
соответствовало истине или походило на неё, и послал Вашей Милости[MVV15] , на
снискание расположения которой направлены все мои труды.