СОБРАТЬ ВМЕСТЕ И РАССТРЕЛЯТЬ
(Феномен священника-сталиниста)
Минувшей
осенью, в составе группы философски ориентированной интеллигенции, мне довелось
принять приглашение настоятеля одной из разбросанных на просторах Санкт-Петербургской
губернии церквей. (Уж да простят меня читатели, если я буду называть наш всё
ещё не объединённый "субъект федерации" по-старинке). В трапезной
храма должно было состояться что-то вроде философской встречи - свободного
обмена мнениями, в котором собирались принять участие приехавшие петербуржцы и
москвичи, а также сам отец настоятель и некоторые из прихожан.
Отец
Варсонофий (имя изменено) принял нас тепло и радушно. В трапезной был накрыт
стол, в громадной русской печи, уютно расположившейся у входа, полыхал огонь. В
течение двух дней продолжались околофилософские разговоры. Трудно судить об их
продуктивности, да и не об этом здесь речь. Здесь мне хочется остановиться на
феномене, слышать о котором мне раньше, конечно же, доводилось, но с которым
сам я доселе не сталкивался, феномене священника-сталиниста.
† † †
Среди
своих немногочисленных прихожан о. Варсонофий слывёт за очень хорошего
священника. Он внимателен ко всем приходящим в храм, хотя и несколько грубоват
в общении, что, впрочем, может быть и на руку ему в деревне. Храм
восстанавливается после многолетнего запустения. Увы, я помню, как выглядел он
лет пятнадцать тому назад: слепые глазницы окон, зияющие провалы в кровле.
Помнится, я забирался на крышу, в изумлении смотрел на простор полей и
извивающуюся под ногами реку... Сейчас снаружи церковь выглядит, как конфетка:
стены выбелены, купола покрыты весёленькой зелёной красочкой. Внутри стали
появляться иконы, на стенах расцветают фрески. И пускай пустует пока
заставленный лесами четверик собственно церкви, но восстановлены и расписаны
трапезная и примыкающий к ней маленький боковой придел. Суметь достать деньги
на восстановление храма - немаловажное умение для современного священника. Что
могут дать деревенские прихожане? - Гроши, которых не хватает даже на
поддержание ежедневной жизни, на службы, на текущий ремонт. Какой уж тут
разговор о серьёзной реставрации! Значит - надо искать какие-то коммерческие
структуры, каких-то спонсоров, унижаться перед руководством банков и всяких там
сомнительных предприятий. Пожалуй, не самое подходящее занятие для священника.
Впрочем, здесь о. Варсонофий многих заткнёт за пояс. К тому же, он умеет
привлечь к храму художников, разного рода мастеров. И вот появляются вышивки,
росписи, деревянная скульптура, кованая из чугуна утварь, самодельная
деревянная мебель. После литургии прихожане собираются в трапезной за
праздничным обедом. - Образцовый храм, образцовый приход. И - неожиданно - как
обухом по голове: "Наркоманов всех этих надо собрать вместе и
расстрелять... Сталин - великая личность, и оценить его, как следует, смогут
только будущие поколения" и т.п. Когда слышишь такие слова из уст
замученной ценами домохозяйки, тоскующей о молодости состарившейся
героини-комсомолки или в очереди у пивного ларька, то, вроде бы, и не
удивляешься очень. Но священник - ? Один из философов, участников нашей
встречи, наслушавшись таких речей, почесал в бороде и выдал: "Да... Если
существует исламский фундаментализм, то почему бы не быть и фундаментализму православному?"
Я очень сомневаюсь, находятся ли высказывания о. Варсонофия в какой-нибудь
связи с православным фундаментализмом, мне они, по сути своей, вообще
представляются глубоко антихристианскими, но батюшка, к огорчению моему,
воспринял всё происходящее всерьёз, вскочил, горячо потряс руку философу и,
кажется, стал с тех пор считать его своим другом, союзником и
единомышленником...
Отец
Варсонофий - фигура непростая, колоритная и в чём-то очень характерная для
нашего времени. До пострижения в монахи и принятия сана иеромонаха (т.е.
монашествующего священника) он был врачом, работал на "скорой
помощи", потом защитил кандидатскую диссертацию по философии. Каким он был
врачом, я не знаю. А про диссертацию сам о. Варсонофий говорит, что писал (или
скорее составлял) её, надёргивая подходящие к месту (по предполагаемому или
действительному мнению своих руководителей) цитаты из разных авторов. Словом,
делал всё, чтобы работа получилась такая, "как надо". В общем,
жульничал, с какой стороны на это не посмотри. Конечно, можно сказать, что в те
времена вся философия была в нашей стране продажной, "выполняла социальный
заказ" и т.д., и т.п. Но может ли это быть оправданием для элементарной
недобросовестности? И не в это ли самое время существовали и творили (как и в
каких условиях - это другой вопрос) такие философы, как Лосев или Мамардашвили?
И может ли быть недобросовестный философ, учёный, учитель добросовестным
служителем Церкви?
Священником
- бывшим коммунистом теперь не удивишь никого. О. Варсонофий своего коммунистического
прошлого не скрывает. Более того, он его даже не стыдится, даже выставляет на
вид при каждом удобном случае. Был, дескать, да ушёл, насмотревшись на всю эту
гадость. Ушёл-то - ушёл, да замашки все коммунистические остались. Наверное,
ничего страшного нет в том, что убеждения у человека меняются. Если, конечно,
это искренний процесс переоценки ценностей, раздумий, душевной и духовной
работы, раскаяния, наконец. Не нам, грешным, судить, где здесь истинный
переворот в сознании человека, а где - попытка приспособиться к переворотам в
общественном сознании и извлечь какие-то выгоды из меняющихся настроений
общества. Но всякий перебежчик невольно вызывает настороженность и какой-то
болезненный интерес.
Священник
- духовный пастырь с одной стороны и обыкновенный человек со всеми своими
слабостями, пороками и прегрешениями с другой. В высшие минуты своего служения
он как бы представляет на земле самого Христа, и при этом в обычной жизни может
пить, обманывать и сквернословить. Пропасть между двумя половинками этого
образа так велика, что издавна поражала воображение простого человека. Недаром
нередко фольклор представляет попа в виде проныры и бездельника. Вспомним хотя
бы известную всем в пушкинской обработке сказку и печальную судьбу одного из
двух её главных героев... И особенно заметной величина этой пропасти становится
во времена, подобные нашему, когда неразбериха в людских душах так велика, что
люди не знают, во что и верить, и верить ли во что-нибудь вообще. Именно в
такие времена миссия священника особенно значима, и особенно велики требования
к его духовному и нравственному облику. Увы, далеко не всегда этот облик
совпадает с тем, чего ожидает от него неискушённый в делах церковной практики
человек. Многие идут в Церковь не для того, чтобы служить Богу и людям, а для
того, чтобы сделать карьеру или потрафить собственному самолюбию, собственным
страстям. Хотите ли вы исповедоваться такому священнику или принимать от него
причастие, даже если будете точно знать, что сила этих таинств так велика, что преодолевает
любую нечистоту того, через кого приходят они в наш грешный мир?
Казалось
бы, наше время - самое подходящее для того, чтобы народ повернулся бы, наконец,
к Церкви, к Богу и к вере. Но где взять веру и как докричаться до Бога? А в
Церкви сегодняшней слишком многое отталкивает закоснелого в своём безбожии
человека, и в особенности человека думающего, интеллигентного. Неоднократно мне
приходилось сталкиваться со мнением, что Церковь в нашем современном российском
обществе пытается заступить опустевшее место КПСС. Конечно, с одной стороны
виной тому - псевдорелигиозный характер коммунистической идеологии, и в
особенности - в её внешне победоносной, советской форме. Но и Церковь, с другой
стороны, нередко даёт поводы для подобного рода ассоциаций. И вряд ли стоит
священнику - даже из самых лучших побуждений - стремиться походить на секретаря
обкома и, тем паче, сотрудника органов, на словах ли, на деле, в мыслях или
побуждениях... Спаси нас от этого Бог!
Михаил
Владимиров
Литературное
содружество
"Складень"
_____________________________________________________
|
|
|
|
|
